Стенограмма совместного брифинга «МТС Украина» и «Киевстар» по вопросу внедрения 3G

Участники: генеральный директор «МТС-Украина» Иван Золочевский и президент «Киевстар» Петр Чернышов.

Петр Чернышов: Здравствуйте. Очень приятно здесь видеть так много журналистов. Спасибо, что вы смогли прийти по столь скорому приглашению. Тема конференции понятна всем. Это то, что происходит сейчас в Украине в связи с играми вокруг лицензии 3G, и мы хотим сделать несколько утверждений. Причем то, что я сейчас говорю, это позиция ведущих мобильных операторов в Украине. Это не просто позиция Киевстар, это наша общая позиция. Реформы в телеком отрасли, с нашей точки зрения, должны базироваться не на желании прямо сейчас и немедленно собрать максимальное количество денег, а на некой стратегии долгосрочного развития. Понимая, что телеком отрасль в каждой стране, и Украина не исключение, это отрасль, в которой генерирует значительную часть дохода страны. В Украине эта доля сначала составляла 5%, сейчас, к сожалению, упала до 3%, из-за того, что не внедряются новые технологии, но все равно это очень много. И если национальный регулятор и правительство не объясняют, как эта отрасль будет развиваться дальше, то, конечно, это проблема. Когда все заключается в том, чтобы здесь и сейчас собрать очень много денег. Далее. Нам кажется, что все диалоги между властью и отраслью должны быть прозрачными и не дискриминационными. Мы видим, что, к сожалению, действия власти совершаются зачастую в интересах одной из компаний, которая здесь сегодня не присутствует. И эти действия непрозрачны и дискриминируют другие компании. Это, конечно, не дело, и так быть не должно. Дальше. Мы хотим сказать, что нормальное развитие рынка возможно только тогда, когда все 55 млн. абонентов получат возможность получить одновременно доступ к технологиям нового поколения – 3G и 4G. И достичь национально покрытия только силами одного оператора попросту нереально.

Когда наши власти говорят, что это может быть всего лишь одна лицензия сейчас и одна лицензия – в 2018 году (а мы понимаем, что в 2018 году само понятие 3G уже будет очень странно восприниматься и может быть уже никому не нужно), то мы понимаем, что на самом деле очень малое количество населения получит доступ к этой связи. Цена на нее будет от одного оператора монопольной и намного выше, чем в конкурентной среде, когда есть три оператора. И это неправильно. Это в принципе то, что я хотел сказать от себя.

Иван Золочевский: Я хотел еще добавить, что мы достаточно давно не встречались от имени отрасли с журналистами, которые действительно пишут и интересуются не только самой отраслью, но и влиянием телеком-операторов на экономику страны. Поэтому есть несколько вещей, которые, как мне кажется, пропали из информационного поля и не обсуждаются. Хотя мы понимаем, что отрасль и как минимум пресса имеют по ряду позиций различные точки зрений. И мы хотели прояснить их. Есть, например, дискуссия относительно того, надо ли внедрять 3G или нужно сразу 4G. Уже пора, уже все ждут. Я хотел бы назвать несколько цифр по поводу того, что такое 4G или LTE. На самом деле это уже довольно расхожий формат. Уже несколько операторов у нас есть на рынке, которые называют себя 4G. Точно так же как и 3G – на рынке есть операторы с 2007 года. Но связи на рынке 3G нет. Почему так?

Я хотел бы поддержать Петра, и сказать, что только 55 миллионов должны рассматриваться как база абонентов, ради которых мы стараемся. Когда на рынке оператор один, то страдают даже не цены, как таковые – цена у тех операторов, которые предлагают сегодня 3G и 4G, довольно конкурентна. Но нет инвестиций. Единственный двигатель инвестиций в любой отрасли – это конкуренция. Если будет выдаваться одна лицензия, конкуренции в 3G опять не будет, значит инвестиций в страну, в отрасль, в технологии не произойдет.

Если будут выдаваться лицензии по высоким рыночным ценам для всех действующих игроков рынка, то в экономику страны пойдут инвестиции со стороны всех операторов. Если лицензия будет отдана одному игроку, то ничего кроме собственных планов и собственных представлений, где выгодно, а где не выгодно, ничего не будет подталкивать обладателя лицензии к тому, чтобы сделать инвестицию.

Разница в объеме вложений в отрасль и в страну в горизонте 3-х лет в сценарии с одним игроком и с тремя операторами – трехкратная. Это если не зацикливаться только на стоимости первоначальной лицензии, а на денежный приток всех инвестиций, которые приходят в экономику страны благодаря развитию новых поколений связи. Лицензия – это не связь, лицензия – это права на автомобиль, при отсутствии самого автомобиля. Это должны все хорошо понимать. Если лицензия выдается, предположим, в декабре, отнюдь не стоит ожидать появления 3G связи по всей стране в январе. Это просто невозможно.

Понадобятся действительно годы, для того, чтобы альянсом операторов построить национальную сеть. Из чего состоят инвестиции в 3G? Порядка 40% – это стоимость оборудования, которое покупается за границей, за валюту. Но порядка 60% – это то, что создается руками украинцев.

Собственно это ВВП. Это разрешительная документация, это работы по тестированию, это выделение земли. Это проведение электричества и строительство сети, это подрядные работы. И когда мы говорим об инвестициях, мы не говорим о том, что это приходят деньги и уходят деньги, как это часто бывает. Это означает, что деньги, которые инвестируются в строительство сети, они на самом деле утилизируются и остаются в стране. Это инфраструктура. Это не как с банками – он ушел и почти ничего не случилось. С телекомом совсем не так. Если смотреть на отрасль, как на донора в краткосрочном периоде, это очень плохо скажется на отрасли в целом в горизонте 3 лет. Это сообщение на самом деле разделяют с нами представители регулятора. Специалисты и профессионалы этого рынка прекрасно осведомлены об этом, и, слава богу за высказанные позиции – вчера-позавчера удалось не принять то постановление, которое планировалось принять и которое будет рассматриваться завтра. Но мы решили, что в любом случае выскажем свою позицию как оператора, чтобы еще раз дать повод задуматься о наших аргументах не только профессионалам рынка, которым позиция известна, но и различным людям, которые влияют и формируют мнение общественности и чиновников, которые причастны к решению.

Назову еще пару цифр. Доля устройств, которые поддерживают 3G, среди продаваемых сегодня на рынке составляет порядка 60%. Это значит, что при строительстве 3G мы сразу получаем возможность предоставить услуги 3G 30-35 млн. абонентам в стране. Если говорит про 4G/LTE, то LTE смартфонов у нас в сети МТС 400 тыс. при 23 млн. базе. При этом средняя стоимость смартфона с LTE – 635 долларов. То есть это менее 2% потенциальных клиентов LTE. Если предложения будут услышаны, и лицензия и доступ к LTE будет предоставлено прямо сейчас, то реально говорить о национальном сервисе LTE можно будет через 3 года. Продолжать жить эти три года в стандарте 2G достаточно оскорбительно.

Петр Чернышов: Надо добавить, что стыдно быть последней страной в Европе, где нет связи 3G. В мире, насколько я знаю, существует всего 5 стран, в которых нет 3G. Мы входим в этот список. Сколько ж можно. Постановление, которое хотят принять, законсервирует нашу технологическую отсталость. При этом многие люди в правительстве заявляют о том, что мы идем в Европу. Вот это постановление означает, что мы идем куда-то в другую сторону, причем уже непонятно куда. Потому что даже в Африке каждая страна имеет 3G. Я не знаю, куда мы идем.

Вопрос: Кто конкретно из чиновников лоббирует выдачу лишь одной лицензии? Что вы будете делать, если будет объявлен конкурс на одну лицензию? У вас есть общая позиция или вы будете торговаться?

Иван Золочевский: По поводу имен, тут даже называть никого не надо, просто посмотрите в протокол заседания комиссии. Что будем делать, если конкурс на одну лицензию все же будет объявлен? Во-первых, мы продолжим доносить нашу позицию о том, какие потери понесет государство и бюджет при принятии такого решения. Возвращаясь к мотивам решения об одной лицензии. В стабильных странах, где с экономикой все нормально и нет войны, есть вполне очевидная логичная забота о развитии отрасли, и тогда решение принимается исходя из тех аргументов, о которых мы говорим. Бывает вторая ситуация, когда настают в стране трудные времена, и отрасль должна сделать свой вклад в то, чтобы в стране с бюджетом стало лучше. И тогда рассматриваются два сценария: один сценарий принесет столько-то денег в экономику, другой – столько то денег в экономику. Но в нашем случае сработало третье основание, которое трудно было предугадать. Оно заключается в том, что есть конкретные люди, которые боятся принять решение, за которое их потом накажут. И оно вообще никак не связано ни с первым, ни со вторым сценарием. Потому что очевидно, что продать три лицензии, даже если стоимость их будет ниже, чем стоила бы одна, все равно выгоднее для государства. Потому что их три, и три инвестиционных потока лучше, чем один. Но эти аргументы срабатывают почему-то только в ограниченном пространстве. На широком пространстве этот аргумент почему-то перестает работать и включается защитный механизм: «Я не могу отвечать за это решение, меня потом накажут».

Петр Чернышов: Самое главное, мы не понимаем логику этого решения – продать одну лицензию. Потому что с точки зрения привлечения денег в бюджет – она глупая, нет этой логики. С точки зрения привлечения связи 3G в страну – она глупая, нет этой логики. Существует только одна логика, которую тоже мы знаем, которую, наверное, все присутствующие здесь знают, это защита интересов какой-то одной компании. Если кто-то из журналистов знает еще какое-то логичное объяснение, то я буду очень рад услышать. Потому что частотного ресурса достаточно.

Иван Золочевский: Есть еще одна вещь, которая известна профессионалам, но не известна широкому рынку. Это о конверсии 90 мгц спектра, которые, как сейчас обсуждается, необходимы для выдачи трех лицензий на 3G, на самом деле примерно одинаково используются разными военными ресурсами. Бытует мнение, что якобы существует одна чистая полоса частот, которая не требует конверсии, поэтому ее то мы мол и выставляем на конкурс. На самом деле это не так. Все полосы практически одинаково загрязнены, будем так говорить. И это ровно те же ограничения, которые есть сейчас у компании, которая эксплуатирует единственную выданную лицензию на 3G. Конверсии одинаково требуют все 90 мгц спектра. И то, что в указанном проекте постановления нет пункта о конверсии, это на самом деле просто откладывание проблемы в долгий ящик. Хотя нужно решать эту проблему прямо сейчас. В этом позиция операторов.

Мы принимали участие в дискуссиях с Госспецсвязью и другими заинтересованными органами по поводу того, как бы это могло происходить, что могли бы сделать в этой связи операторы, по какой технологии мы могли бы это делать. Это слишком политизированный вопрос – ровно в тот момент, когда прозвучала цифра, необходимая на конверсию, в этот момент все возбудились. Что говорит о том, что обсуждается в принципе не технология и не способ, а именно деньги. Что касается возможного конкурса, сговора никакого нет, есть рациональная логика. Мы понимаем, сколько реально может стоить эта лицензия. Понимаем, что Украина хоть и большая страна, но стоимость мобильной связи и уровень дохода, которыми располагают абоненты, на порядки отличаются от тех стран, которые приводятся в сравнение, когда говорят о том, во сколько в мире обходится лицензия 3G. Мы – представители международных групп, мы знаем разные сценарии получения лицензий. В странах Западной Европы, в которых миллиарды евро сняли с операторов за лицензии, произошло такое резкое замедление отраслей, которое предопределило ту огромную технологическую разницу, которая существует между Европой и Америкой.

Посмотрите на доступность LTE, посмотрите на те сети, которые построены в Америке за последние 10 лет. И посмотрите, как выдавались лицензии там. Если мы хотим действительно развивать отрасль, если мы хотим предоставлять услуги качественного быстрого мобильного интернета в ближайшие годы, то нам нужно смотреть на страны, которые добились вот такого результата, а не просто заработали для бюджета огромные деньги, а потом проиграли везде.

Есть справедливая стоимость лицензии – 1 млрд.грн., которая оставляет средства операторам на то, чтобы что-то построить. Потому что можно очень дорого купить права, но не останется денег на автомобиль. И тогда вся затея оказывается странной.

Петр Чернышов: Я хочу добавить, что если кто-то ожидает кровавой битвы между тремя операторами при выдаче одной лицензии, то он зря это ожидает. В мире действительно есть несколько стран, где один из операторов имеет лицензию 3G, а остальные нет. И опыт этих стран печален. Что там происходит? Одна компания получает лицензию 3G, а две другие не получают. Одна строит и хочет отбить все деньги, которые она вложила в покупку лицензии и строительство, а другие, чтобы предотвратить отток абонентов и как-то держаться на рынке, устраивают безумный демпинг. Что происходит с телеком-индустрией? Ничего хорошего.

Иван Золочевский: В такую страну перестают идти инвестиции. Потому что никто не инвестирует в падающий рынок.

Петр Чернышов: Налоги меньше платятся, потому что демпинг приводит к уменьшению продаж. Странная ситуация в общем.

Иван Золочевский: Кровавой битвы за лицензию с подъемом цен до бесконечности не будет.

Петр Чернышов: Попкорн можно не покупать.

Вопрос: Влиятельные силы заявляют о необходимости экспроприации компаний с иностранным капиталом. Среди которых упоминаются Киевстар и МТС. Каким образом ваши акционеры предполагают избежать такой ситуации?

Иван Золочевский: Странная коллизия получается, когда вы, с одной стороны, находитесь в списке компаний, которым грозят санкциями, а с другой – в списке компаний, от которых ожидают много денег за лицензию. Существование в обоих этих списка рвет мне шаблон. Когда в разговоре заинтересованные лица спрашивают меня, сколько вы могли бы заплатить за лицензию 3G, я объясняю, что когда мы находимся под таким прессингом, инвесторы ни о каких инвестициях слышать не хотят. Создавая слухи, накачивая атмосферу таким образом, чтобы создавать напряженность и нервозность, мы реально убиваем не только приток инвестиций, но и желание сотрудничества. Но дело еще и в том, что мы – представители международных групп. И говорить о национализации нет никаких законных оснований, потому что это была бы экспроприация со всеми вытекающими обстоятельствами.

Петр Чернышов: Я приведу пример. Есть такая страна Аргентина, которая за последние несколько лет экспроприировала несколько крупных компаний. Мы видим, что сейчас происходит в Аргентине. Я думаю, дефолт они объявят со дня на день. Инвестиций у них нет, там два курса валют, что знакомо нам еще с советских времен. Полный экономический крах. При этом президент страны постоянно говорит о том, как они патриотичны, как любят свою страну и так далее. И ни к чему хорошему это не привело. Когда вроде бы умные люди начинают говорить о конфискации или экспроприации – это точно против экономических интересов страны, в которой они находятся. Ну и чисто прагматический момент. У наших компаний значительная доля акций обращается на Нью-Йоркской бирже. Когда вы конфискуете компании, вас ожидает очень много дорогих и неприятных американских судов.